Феликс Шведовский
9 мая 2011 г.
Россия в очередной раз отпразднует не мир, а войну
Празднование Дня победы 9 мая вызывает много вопросов у некоторых православных, у большинства пацифистов, которые также в основном религиозные люди, и почти у всех приверженцев демократических ценностей. Так грузинское руководство в этом году заявило, что окончание Второй мировой войны следует отмечать 8 мая, вместе со всей Европой, в день подписания Акта о капитуляции фашистской Германии. Ссылаясь на разницу между общеевропейским и московским временем, в СССР фактически стали отмечать 9 мая как день порабощения Сталиным Восточной Европы, считают власти Грузии.
Действительно, почему Россия до сих пор не хочет разделить общую радость с Европой? Не потому ли, что чувствует себя наследницей Советского Союза, а значит и всех его комплексов, в том числе "комплекса победителя", который боится возмездия со стороны побежденных? (Проявления именно этого комплекса можно наблюдать, например, в США, где после ликвидации бен Ладена резко повысился уровень террористической угрозы.) Когда этот праздник зарождался, речь шла, конечно, не о страхе перед фашизмом, разгромленным, как тогда казалось, окончательно и бесповоротно. Однако СССР понимал, что Европа, у которой он откусил значительный кусок территорий, держит на него зло, и, стало быть, никакого искреннего общего празднования получиться не может. Из этого понимания и произошли две разные даты – День Примирения 8 мая в Европе, и День Победы 9 мая в России.
Верующие, которые относят себя к традиции дореволюционной Истинно-Православной Церкви, не признавшей сговор митрополита Сергия с большевиками, также не могут разделить радость с теми, кто празднует 9 мая под атеистическими кумачовыми полотнищами. Для них любое торжество безбожной власти неприемлемо, а слова о победе гуманизма над человеконенавистничеством воспринимаются лишь как красивое прикрытие для оправдания тоталитаризма. Активное участие РПЦ МП в освящении Дня победы как православного праздника – лишь одна из таких же уловок. Не помогают ссылки Патриарха Кирилла на то, что день начала Великой Отечественной войны 22 июня является Днем всех святых, в земле Российской просиявших, а значит, православные святые в конечном итоге и помогли изгнать врага. Пока Церковь, организованная в ее нынешнем виде Сталиным как раз в разгар войны, не раскаялась в сергианстве, стукачестве и сотрудничестве с КГБ, имеет ли она право на такие заявления? Святые, может быть, и помогли изгнать из России фашистов, но почему они никак не помогут изгнать из нее наследников Сталина и дух сталинизма? Потому что носителем этого духа, чуждого христианству, является значительная часть населения.
Против Дня Победы и за празднование Дня Примирения могли бы выступить и языковеды. Ведь слово "победа" далеко не такое однозначное, как кажется. Достаточно вспомнить многосерийный советский мультфильм о капитане Врунгеле, который назвал было свою яхту "ПОБЕДА", да плохо закрепил первые две буквы – и получилась "БЕДА". Это не просто игра воображения мультипликатора. Согласно "Толковому словарю живого великорусского языка" Владимира Даля, слово "победа" обозначает две противоположные вещи. Связано это с тем, что его этимологическим корнем является слово "беда". Вот что пишет Даль: "Победа, победка ж. победки мн. победушка ж. небольшая беда; беда другая, третья, беда малая, как последствие главной. Лиха беда беде придти, а победки с ног собьют! Не так беды, как победушки, докучают. Беды учат, а победки мучат. Беду-то с хлебом съедим, не одолели б победки. Победны (обидны, завидны, бедуют) в поле горох да репа, в свете (в мире) вдова да девка. Покров Пресвятая моя Богородица! покрой мою победную головку жемчужным кокошником, золотым подзатыльником! Пабедки, победки; бедушка (под.) либо беда по беде (по). Победить что, перм. испортить, разорить, напрокудить. Свиньи горох победили, он тесал баклушу, да невзначай победил топором брата, поранил, ниж.".
Таким образом, празднование Дня победы вызывает у носителей русского языка лингвистический конфликт, пускай и подсознательный, а возможно, именно благодаря этому наиболее взрывоопасный. В этот день не происходит катарсиса, избавления от беды. Предлагается праздновать "наше былое величие", плясать от горя, пировать во время чумы. Хотя способность к таким внутренне противоречивым действиям заложена в русском характере, в то же время людям хочется какого-то избавления от мучительной дисгармонии происходящего. Им начинает казаться, что война до сих пор идет, и поэтому они пишут на своих машинах "На Берлин", который давно не является оплотом Гитлера. Поэтому они приковывают свой взгляд к экранам телевизоров, на которых ракетные установки "Тополь", как вещает диктор, "надежно охраняют покой нашей страны" и могут поразить большое количество "живой силы противника". То же самое творится в умах руководства России, и поэтому оно не может отказаться от ежегодной демонстрации военной мощи страны. До тех пор, пока страна будет праздновать День Победы, а не День Примирения, парады на Красной площади неизбежны – как проявление внутреннего страха перед бедой, таящейся в корне любой победы, пока она называется именно так.
Кстати, это особенно чувствуют некоторые ветераны той самой войны, окончания которой они так страстно хотели тогда, в 45-м. Их воротит от звуков маршей и рёва военной техники, от подъема "патриотизма", и 9 мая они спешат из города на свои дачи. Только там, в тишине, на природе, они могут ощутить, что война – закончилась.
И, наконец, пацифисты и последователи Альберта Швейцера с его "благоговением перед жизнью". Любая жизнь должна быть сохранена, человек не имеет права отнимать то, что не он дал. И слова о "поражении живой силы", звучащие по всей стране с ее главной площади, никогда не будут приняты теми, кто истинно верует в то, что только Бог может даровать и забирать жизнь. Миротворцы, не те, что в голубых касках ООН, а настоящие, которые никогда не возьмут в руки оружие, не пойдут служить в армию и устраивают марши мира в горячие точки, никогда не смирятся с этим "всего лишь" специальным "военным термином". Их также возмущает и то, что диктор на Красной площади восхваляет не только ветеранов Великой отечественной, но и скопом участников всех боевых действий "нашей армии со второй половины ХХ века". В 80-е диктор уточнял: "интернациональный долг в Афганистане", а с конца 90-х - "контртеррористическая операция в Чеченской республике". Сколько мирных жителей погибло от действий советской и российской армии в тех боевых действиях! Ввод войск в Афганистан признан неправомерным. До сих пор обсуждается правомерность ввода войск в Чечню. Интересно, что на нынешнем параде в 66-ю годовщину победы никаких уточняющих слов о войнах ХХ века сказано не было. Наверное, чтобы не дразнить Рамзана Кадырова? А может быть, потому, что партизанской войной охвачен практически весь Северный Кавказ, и это неудобно признавать?
Вечером 9 мая Москва и другие города России содрогнутся от взрывов. Это будут праздничные взрывы салютов, однако подсознание снова не подведет – и напомнит о том, что недавно страну сотрясали совсем другие взрывы, и не только на юге, но в самом ее сердце: станции метро "Лубянка", "Парк культуры", аэропорт Домодедово… И сначала звуки салютов вызовут у людей страх, а уже потом радость, которая от этого приобретет истерический оттенок.
9 мая 2011 г.
Россия в очередной раз отпразднует не мир, а войну
Празднование Дня победы 9 мая вызывает много вопросов у некоторых православных, у большинства пацифистов, которые также в основном религиозные люди, и почти у всех приверженцев демократических ценностей. Так грузинское руководство в этом году заявило, что окончание Второй мировой войны следует отмечать 8 мая, вместе со всей Европой, в день подписания Акта о капитуляции фашистской Германии. Ссылаясь на разницу между общеевропейским и московским временем, в СССР фактически стали отмечать 9 мая как день порабощения Сталиным Восточной Европы, считают власти Грузии.
Действительно, почему Россия до сих пор не хочет разделить общую радость с Европой? Не потому ли, что чувствует себя наследницей Советского Союза, а значит и всех его комплексов, в том числе "комплекса победителя", который боится возмездия со стороны побежденных? (Проявления именно этого комплекса можно наблюдать, например, в США, где после ликвидации бен Ладена резко повысился уровень террористической угрозы.) Когда этот праздник зарождался, речь шла, конечно, не о страхе перед фашизмом, разгромленным, как тогда казалось, окончательно и бесповоротно. Однако СССР понимал, что Европа, у которой он откусил значительный кусок территорий, держит на него зло, и, стало быть, никакого искреннего общего празднования получиться не может. Из этого понимания и произошли две разные даты – День Примирения 8 мая в Европе, и День Победы 9 мая в России.
Верующие, которые относят себя к традиции дореволюционной Истинно-Православной Церкви, не признавшей сговор митрополита Сергия с большевиками, также не могут разделить радость с теми, кто празднует 9 мая под атеистическими кумачовыми полотнищами. Для них любое торжество безбожной власти неприемлемо, а слова о победе гуманизма над человеконенавистничеством воспринимаются лишь как красивое прикрытие для оправдания тоталитаризма. Активное участие РПЦ МП в освящении Дня победы как православного праздника – лишь одна из таких же уловок. Не помогают ссылки Патриарха Кирилла на то, что день начала Великой Отечественной войны 22 июня является Днем всех святых, в земле Российской просиявших, а значит, православные святые в конечном итоге и помогли изгнать врага. Пока Церковь, организованная в ее нынешнем виде Сталиным как раз в разгар войны, не раскаялась в сергианстве, стукачестве и сотрудничестве с КГБ, имеет ли она право на такие заявления? Святые, может быть, и помогли изгнать из России фашистов, но почему они никак не помогут изгнать из нее наследников Сталина и дух сталинизма? Потому что носителем этого духа, чуждого христианству, является значительная часть населения.
Против Дня Победы и за празднование Дня Примирения могли бы выступить и языковеды. Ведь слово "победа" далеко не такое однозначное, как кажется. Достаточно вспомнить многосерийный советский мультфильм о капитане Врунгеле, который назвал было свою яхту "ПОБЕДА", да плохо закрепил первые две буквы – и получилась "БЕДА". Это не просто игра воображения мультипликатора. Согласно "Толковому словарю живого великорусского языка" Владимира Даля, слово "победа" обозначает две противоположные вещи. Связано это с тем, что его этимологическим корнем является слово "беда". Вот что пишет Даль: "Победа, победка ж. победки мн. победушка ж. небольшая беда; беда другая, третья, беда малая, как последствие главной. Лиха беда беде придти, а победки с ног собьют! Не так беды, как победушки, докучают. Беды учат, а победки мучат. Беду-то с хлебом съедим, не одолели б победки. Победны (обидны, завидны, бедуют) в поле горох да репа, в свете (в мире) вдова да девка. Покров Пресвятая моя Богородица! покрой мою победную головку жемчужным кокошником, золотым подзатыльником! Пабедки, победки; бедушка (под.) либо беда по беде (по). Победить что, перм. испортить, разорить, напрокудить. Свиньи горох победили, он тесал баклушу, да невзначай победил топором брата, поранил, ниж.".
Таким образом, празднование Дня победы вызывает у носителей русского языка лингвистический конфликт, пускай и подсознательный, а возможно, именно благодаря этому наиболее взрывоопасный. В этот день не происходит катарсиса, избавления от беды. Предлагается праздновать "наше былое величие", плясать от горя, пировать во время чумы. Хотя способность к таким внутренне противоречивым действиям заложена в русском характере, в то же время людям хочется какого-то избавления от мучительной дисгармонии происходящего. Им начинает казаться, что война до сих пор идет, и поэтому они пишут на своих машинах "На Берлин", который давно не является оплотом Гитлера. Поэтому они приковывают свой взгляд к экранам телевизоров, на которых ракетные установки "Тополь", как вещает диктор, "надежно охраняют покой нашей страны" и могут поразить большое количество "живой силы противника". То же самое творится в умах руководства России, и поэтому оно не может отказаться от ежегодной демонстрации военной мощи страны. До тех пор, пока страна будет праздновать День Победы, а не День Примирения, парады на Красной площади неизбежны – как проявление внутреннего страха перед бедой, таящейся в корне любой победы, пока она называется именно так.
Кстати, это особенно чувствуют некоторые ветераны той самой войны, окончания которой они так страстно хотели тогда, в 45-м. Их воротит от звуков маршей и рёва военной техники, от подъема "патриотизма", и 9 мая они спешат из города на свои дачи. Только там, в тишине, на природе, они могут ощутить, что война – закончилась.
И, наконец, пацифисты и последователи Альберта Швейцера с его "благоговением перед жизнью". Любая жизнь должна быть сохранена, человек не имеет права отнимать то, что не он дал. И слова о "поражении живой силы", звучащие по всей стране с ее главной площади, никогда не будут приняты теми, кто истинно верует в то, что только Бог может даровать и забирать жизнь. Миротворцы, не те, что в голубых касках ООН, а настоящие, которые никогда не возьмут в руки оружие, не пойдут служить в армию и устраивают марши мира в горячие точки, никогда не смирятся с этим "всего лишь" специальным "военным термином". Их также возмущает и то, что диктор на Красной площади восхваляет не только ветеранов Великой отечественной, но и скопом участников всех боевых действий "нашей армии со второй половины ХХ века". В 80-е диктор уточнял: "интернациональный долг в Афганистане", а с конца 90-х - "контртеррористическая операция в Чеченской республике". Сколько мирных жителей погибло от действий советской и российской армии в тех боевых действиях! Ввод войск в Афганистан признан неправомерным. До сих пор обсуждается правомерность ввода войск в Чечню. Интересно, что на нынешнем параде в 66-ю годовщину победы никаких уточняющих слов о войнах ХХ века сказано не было. Наверное, чтобы не дразнить Рамзана Кадырова? А может быть, потому, что партизанской войной охвачен практически весь Северный Кавказ, и это неудобно признавать?
Вечером 9 мая Москва и другие города России содрогнутся от взрывов. Это будут праздничные взрывы салютов, однако подсознание снова не подведет – и напомнит о том, что недавно страну сотрясали совсем другие взрывы, и не только на юге, но в самом ее сердце: станции метро "Лубянка", "Парк культуры", аэропорт Домодедово… И сначала звуки салютов вызовут у людей страх, а уже потом радость, которая от этого приобретет истерический оттенок.
