Друзья, все, думается, уже в курсе о ситуации с группой "Пусси Райот" ("Кискин бунт"). Поразмыслив, и я решил внести свою лепту в обсуждение этой ситуации. Ситуация куда более масштабная, чем представляется, и ниже я привожу статью Дмитрия Саввина, на мой взгляд, наилучшим образом раскрывающую ситуацию, хотя непосредственно о "Пусси Райот" он ничего не пишет.
Итак, что мы имеем? Несколько "панк-девушек" вышли на солею лужковского ХХС и спели относительно непристойную песню, вернее "панк-молитву" с просьбой к Богородице защитить от Путина. Я далёк от того, чтобы, вслед за неплохими, но неверующими журналистами признать слова этой и других песен панк-группы сколько-нибудь приемлемыми для слуха христиан. Однако, однако. В том, что преследования, угрозы в адрес этих молодых женщин являются несравненно более ужасными и антихристианскими, чем поведение группы, я полностью согласен. Что сделали эти девчонки? Выступили на солее, в алтарь не пытались проникнуть, ничего не гадили, не ломали, одеты были достаточно скромно, не обнажались, насколько я знаю. Да, слова песни были во многом непристойными, плюс в отличие от протестантских церквей, в православии выступать могут только священнослужители. Это не пьяные матросы, которые убивают, насилуют, грабят, превращают алтарь в нужник и т. п. Да, эти молодые женщины не матери-Терезы, мне глубоко антипатично их "слововыражение" (в репертуаре группы есть ещё менее цензурные тексты) но это, я бы сказал, тот минимальный уровень оскорбления, тестирующий милость и терпение любого человека, который хочет называться настоящим христианином. В ответ на эту, в общем-то вполне невинную, хотя и неприятную выходку, последовал поток ненависти, угроз убийства, аресты. Против кого? Против худеньких девчонок? И за что? За маты? Это я могу их укорять за нецензурную брань, но, скажем, один из "рупоров" православия, г-н Кураев, "теоретически обосновал", что мат - это прекрасная составляющая русской культуры. Т. е. с позиции православия, девушек вообще не в чем обвинить. Я вспоминаю, как разного рода "православные" так же обрушились на кроткого Льва Николаевича Толстого, который говорил нелицеприятное в адрес РПЦ. Это был тогда уже пожилой, безобидный, очень добрый и честный человек, гордость русской литературы. Ему тоже угрожали, обзывали. А я вот думаю, а где были эти "защитники православия", когда пришли пьяные, до зубов вооружённые революционные матросы? Все эти "защитники", в лучшем случае, трусливо испарились, а в худшем, были среди тех подонков, которые оскверняли храмы и убивали верующих. Пока до революции православие "рулило", они притворялись православными, чтобы иметь возможность кого-то преследовать, над кем-то издеваться. А когда "рулить" стали коммунисты, они перекинулись на их сторону, чтобы продолжать издеваться, всё равно над кем. И вот как раз об этом замечательно точно пишет Дмитрий Саввин.
Дмитрий Саввин
"ЗАБЫЛИ ВСЁ, НО НЕ НАУЧИЛИСЬ НИЧЕМУ"
При описании политических и социальных систем, неспособных к дальнейшему развитию и к каким-либо иным формам существования, кроме стагнации, очень часто используют афоризм: "Они ничего не забыли и ничему не научились". (По народному обычаю, эту фразу обычно приписывают Талейрану.) Однако, глядя на действия Патриарха Кирилла (Гундяева) и всего вообще руководства РПЦ МП, нельзя не отметить: к ним этот афоризм не подходит. По крайней мере, полностью. Ибо их действия накануне так называемых "президентских выборов" это наглядно доказали.
История Православной Российской Церкви в XX в. – это более чем трагическая история. Антихристианские гонения в подсоветской России по своей масштабности и жестокости сопоставимы разве что с гонениями на христиан времен Диоклетиана (а по количеству мучеников и исповедников, насколько сегодня можно судить, их существенно превзошли). Причины этой величайшей драмы русской истории мыслящие люди начали анализировать еще в самом ее начале, в 1917 г. И до Второй мировой войны в эмиграции и даже на территории РСФСР-СССР было немало об этом сказано и написано.
И вот это действительно не стоило бы забывать.
Когда читаешь, например, воспоминания протопресвитера Георгия Шавельского, если не в каждой строчке, то через строчку видишь точное и безжалостное описание тех проблем церковной жизни (и церковно-государственных отношений), которые можно наблюдать и в жизни современной Церкви (РПЦ МП прежде всего). Немало пищи для размышлений дают и материалы Всероссийского Поместного Собора 1917-18 гг. Вот Собор открылся и начал работать. Все торжественно, все величаво и, конечно, великая радость – первый каноничный церковный Собор за двести с лишним лет! Как тут не быть уверенным в величии и крепости того здания, которое этот Собор венчал?!
А потом вдруг стали поступать письма: у монастырей отбирают угодья… Священников и монахов убивают… И вот уже в стенограммах читаешь смущенное: мы много говорили о том, что за нами стоит сто миллионов православного народа, а есть ли за нами хоть десять? Величавое здание, которое, казалось, стоит крепко и нерушимо, вдруг стало рассыпаться, как карточный домик. Такое явление, как "православный русский народ", все эти воспетые классиками деды мареи, оказался в значительной степени виртуальщиной. Грабили храмы, насиловали монахинь и убивали священников немногие. Но абсолютное большинство – этому не противилось.
Как это случилось? Почему? Что произошло и где мы вообще находимся? – такими вопросами можно описать настроение, характерное для многих соборян 1918 г. В крови, грязи, муках и бесконечных трудах искали и находили потом ответы на эти вопросы. Цена была за них заплачена дорогая, но те люди, которые сегодня возглавляют Московскую патриархию, этих ответов предпочитают не знать.
Церковь должна быть свободной – так можно было бы определить то духовное завещание, своего рода заповедь, которую нам оставили Новомученики и исповедники российские. Свобода эта, разумеется, отлична от мирской свободы. Церковь всегда и везде должна следовать только евангельскому учению, следовать только за Христом. Она может быть государственной в том случае, если государство этой ее свободы не нарушает. Но она может быть и независимой от политической власти, если в союзе с этой властью ее служение становится затруднительным. И тот, и другой вариант – лишь методы, которые могут меняться в зависимости от ситуации. Неизменным может оставаться лишь одно – свобода Церкви, свобода служить Христу.
Начало будущей катастрофы полагается там, где церковная власть соглашается сотрудничать с государственной властью во имя чего-то другого, кроме спасения людей. В русской истории такой значимой вехой стал, вне всякого сомнения, церковный раскол середины XVII в. Тогда, когда священноначалие впервые согласилось признать и утвердить очевидные неправды государственной власти, – и так был сделан первый шаг по тому опасному пути, который впоследствии привел к катастрофе 1917 г. Православная Церковь при Петре I была официально объявлена частью государственной бюрократии – а государственная бюрократия, даже имперская, не является вечной.
Путь от семнадцатого века до семнадцатого года был достаточно долгим потому, что и Алексей Михайлович, и даже его наследник Петр I все-таки считали себя православными русскими Царями, а Православие оставалось государственным вероисповеданием. Это, безусловно, замедляло созревание кризиса. А что бы случилось, если бы условия были иными, более благоприятными? Когда нет ни православного Царя, ни Империи с ее официальной установкой на укрепление государственной религии? Не был бы этот путь пройден куда быстрее – не за столетия, а за десятилетия?
Внимательное изучение новейшей церковной истории (включая ту историю, которая началась после 1991 г.), делает ответ на этот вопрос вполне очевидным. Сергианская модель, развившаяся после 1991 г. в модель неосергианскую, как раз и представляет собой именно такую систему – включение вроде бы православной Церкви в систему неправославной (и даже антихристианской) государственности. И окончательно эта модель оформилась именно в годы путинского правления (при этом, однако, это не была клерикальная система).
В обмен на включение того, что с некоторых пор стали называть "элитой Церкви", в номенклатурно-олигархическую обойму Московская патриархия почти официально приняла на себя обязательства своеобразной госкорпорации – чего-то среднего между агитпропом и фольклорным учреждением. С точки зрения чьих-то личных корыстных интересов, это была восхитительно удачная сделка. Однако, если бы те, кто эту сделку заключал, задумались над опытом, который оставил нам и семнадцатый век, и семнадцатый год, то они должны были бы понять: ничего более провального придумать было невозможно. Особенно, если думать не только и не столько о чьем-то личном обогащении, но еще и о перспективах подлинного возрождения Православия в России.
После десятилетий советских гонений РПЦ МП получила определенный авторитет и кредит доверия в обществе, в том числе и среди атеистов (исключая, конечно, воинствующих безбожников, которых, однако, было явное меньшинство). Каждое действие, которое связывало Чистый переулок с Кремлем и околокремлевской бандитско-воровской квази-элитой (все эти не очень ясные дела с гуманитарной помощью, мафиозное "спонсорство"), этот кредит доверия уменьшало. И чем дальше заходил процесс, тем более нестабильной становилась эта кредитная линия. Процесс этот, как очевидно, не был стихийным – руководство МП, следуя сергианской традиции, сознательно предпочло обществу государство. Ставка была сделана на интеграцию в систему номенклатурно-олигархической диктатуры, а не на духовное завоевание общества.
Это был изначально проигрышный выбор. Ибо вышеназванная диктатура была враждебна обществу, и рано или поздно должна рухнуть. Тот, кто свяжет себя с ней, вместе с ней же обречен на катастрофу. Это уже давно очевидно многим (в том числе и автору этих строк – подтверждение чему можно найти в статьях, опубликованных в 2011 и 2010 гг. на Портале, и в более ранних – на иных ресурсах).
Понятно, что неосергианская система возникла не на пустом месте, и выскочить из нее – очень непросто. Но все-таки некая минимальная надежда на это чудо еще сохранялась (где-то сохраняется даже сейчас…). Что хоть в последний момент, пусть не так, как Лот из Содома, но хотя бы как крысы с тонущего корабля, "элита Церкви" вырвется из ловушки уродливой "симфонии" с атеистической воровской властью. Хотя бы частично.
События, которые начались вечером 4 декабря 2011 г., стали Рубиконом. Пропасть, разделяющая политический режим, номенклатуру, и абсолютное большинство населения, то есть народ, стала непреодолимой. Вопрос падения нынешней власти – это вопрос времени. И сейчас окончательно решается, кто и под чьи знамена встанет.
Увы, Патриарх Кирилл (Гундяев), который фактически начал открыто агитировать за Путина (а стало быть, и за режим путинской номенклатурно-олигархической диктатуры), недвусмысленно дал понять, на чьей он стороне. В этом его поддержал и митрополит УПЦ МП Агафангел Одесский, не погнушавшийся публикацией своей статьи в путинской агитационной прессе. Сигнал гражданскому обществу был дан вполне однозначный: РПЦ МП – за Путина. В общественном сознании Кремль и Московская патриархия окончательно слились в единое целое.
И это действительно страшно. Ибо последствия этого факта как для РПЦ МП, так и в целом для проповеди Православия в России (которое у большинства ее жителей ассоциируется именно с Московской патриархией и Патриархом Кириллом) могут быть трагическими. Путин и его сторонники ("жулики и воры") стали восприниматься как враги. Встав на их сторону, Московская патриархия также становится частью этого "образа врага".
И это не может не повлечь за собой определенных последствий. После того, как путинизм рухнет, не стоит ожидать каких-то репрессий только за то, что тот или иной человек или группа лиц Путина поддерживали. Но вот разные скелеты в шкафу путинской эпохи – скелеты, присыпанные прахом "гуманитарных грузов", листами из личных дел агентов КГБ, материалами по лоббированию интересов щедрых спонсоров – их будут вытряхивать перед телекамерами и фотообъективами с наслаждением. И сотрудничество с новой властью, в этих условиях, вряд ли будет у патриархии успешно развиваться. Но это далеко не самое страшное.
Гораздо страшнее то, каким будет отношение общества к РПЦ МП по итогам всего вышеописанного. Кредит общественного доверия, который был выдан патриархии в 1991 г., не просто растрачен, а уходит "в минус". И проповедь Православия будет упираться в глухую стену презрения и недоверия к тем, кто еще вчера всячески поддерживал преступный режим. И - как знать! – не перерастет ли это презрение в откровенную агрессию. О, нет, уверен, что жизни Патриарха Кирилла или, тема паче, митрополиту Агафангела Одесского вряд ли будет что-то угрожать.
За сегодняшние славословия Путину от Патриарха Кирилла, за проклятия, которые посылает митрополит Агафангел русским политзаключенным, отвечать будут не они. Не у них в квартирах и на дачах, а в нищенских домиках сельских священников будут выбивать стекла за бессовестные похвалы "уважаемому Владимиру Владимировичу". Не их, а простых и бедных священнослужителей будут избивать на улицах за дорогие патриаршие часы. И т.д., и т.п. И вернуть авторитет Церкви можно будет в глазах народа только лишь великими подвигами – в том числе, и мученичеством.
Такова истинная цена дачек-квартирок да часиков-машинок.
И далеко не факт, что православный русский народ сможет такую цену снова заплатить…
Это – простой вывод из простых истин, которые нам достались от XX в. Но те, кто должен был сделать эти выводы, сии истины забыли. И ничему не научились.
Сделанного не вернешь, и многого уже не исправить (да и как исправить, когда корешки многих проблемы коренятся в 1927 г., а кое-что залегает и глубже!). Но некоторые вещи можно изменить и сейчас, хотя счет идет уже не на месяцы. Пока не поздно, нужно покидать кремлевский Содом – покидать, повторимся, если не как Лот, то хотя бы как крысы. Если нет сил осудить зло – то не нужно его, по крайней мере, благословлять. Никто не ждет от Чистого переулка того, что он обличит путинский режим, – но не нужно хотя бы так демонстративно петь Путину осанну. Если бы РПЦ МП просто отстранилась от нынешнего противостояния власти и общества, ограничившись исключительно призывами к миру и ненасилию (а в отношении политзаключенных – не обличениями "агентов Запада", а естественным для христиан призывом к милосердию и прощению) – то тогда можно будет рассчитывать в будущем хотя бы на доброжелательный нейтралитет. Как со стороны новой власти новой России, так и со стороны большинства народа.
В противном случае, крах путинизма будет крахом и РПЦ МП. И этот крах затронет всех – и тех людей в Чистом переулке, которые несут за него значительную часть личной ответственности, и православную бабушку в далеком сибирском селе, которая за него никакой ответственности, по человеческому разумению, не несет.
И таких бабушек и простых и честных сельских батюшек среди пострадавших будет гораздо больше, чем кого бы то ни было другого…
Оригинал статьи: http://www.portal-credo.ru/site/?act=fresh&id=1408
Итак, что мы имеем? Несколько "панк-девушек" вышли на солею лужковского ХХС и спели относительно непристойную песню, вернее "панк-молитву" с просьбой к Богородице защитить от Путина. Я далёк от того, чтобы, вслед за неплохими, но неверующими журналистами признать слова этой и других песен панк-группы сколько-нибудь приемлемыми для слуха христиан. Однако, однако. В том, что преследования, угрозы в адрес этих молодых женщин являются несравненно более ужасными и антихристианскими, чем поведение группы, я полностью согласен. Что сделали эти девчонки? Выступили на солее, в алтарь не пытались проникнуть, ничего не гадили, не ломали, одеты были достаточно скромно, не обнажались, насколько я знаю. Да, слова песни были во многом непристойными, плюс в отличие от протестантских церквей, в православии выступать могут только священнослужители. Это не пьяные матросы, которые убивают, насилуют, грабят, превращают алтарь в нужник и т. п. Да, эти молодые женщины не матери-Терезы, мне глубоко антипатично их "слововыражение" (в репертуаре группы есть ещё менее цензурные тексты) но это, я бы сказал, тот минимальный уровень оскорбления, тестирующий милость и терпение любого человека, который хочет называться настоящим христианином. В ответ на эту, в общем-то вполне невинную, хотя и неприятную выходку, последовал поток ненависти, угроз убийства, аресты. Против кого? Против худеньких девчонок? И за что? За маты? Это я могу их укорять за нецензурную брань, но, скажем, один из "рупоров" православия, г-н Кураев, "теоретически обосновал", что мат - это прекрасная составляющая русской культуры. Т. е. с позиции православия, девушек вообще не в чем обвинить. Я вспоминаю, как разного рода "православные" так же обрушились на кроткого Льва Николаевича Толстого, который говорил нелицеприятное в адрес РПЦ. Это был тогда уже пожилой, безобидный, очень добрый и честный человек, гордость русской литературы. Ему тоже угрожали, обзывали. А я вот думаю, а где были эти "защитники православия", когда пришли пьяные, до зубов вооружённые революционные матросы? Все эти "защитники", в лучшем случае, трусливо испарились, а в худшем, были среди тех подонков, которые оскверняли храмы и убивали верующих. Пока до революции православие "рулило", они притворялись православными, чтобы иметь возможность кого-то преследовать, над кем-то издеваться. А когда "рулить" стали коммунисты, они перекинулись на их сторону, чтобы продолжать издеваться, всё равно над кем. И вот как раз об этом замечательно точно пишет Дмитрий Саввин.
Дмитрий Саввин
"ЗАБЫЛИ ВСЁ, НО НЕ НАУЧИЛИСЬ НИЧЕМУ"
При описании политических и социальных систем, неспособных к дальнейшему развитию и к каким-либо иным формам существования, кроме стагнации, очень часто используют афоризм: "Они ничего не забыли и ничему не научились". (По народному обычаю, эту фразу обычно приписывают Талейрану.) Однако, глядя на действия Патриарха Кирилла (Гундяева) и всего вообще руководства РПЦ МП, нельзя не отметить: к ним этот афоризм не подходит. По крайней мере, полностью. Ибо их действия накануне так называемых "президентских выборов" это наглядно доказали.
История Православной Российской Церкви в XX в. – это более чем трагическая история. Антихристианские гонения в подсоветской России по своей масштабности и жестокости сопоставимы разве что с гонениями на христиан времен Диоклетиана (а по количеству мучеников и исповедников, насколько сегодня можно судить, их существенно превзошли). Причины этой величайшей драмы русской истории мыслящие люди начали анализировать еще в самом ее начале, в 1917 г. И до Второй мировой войны в эмиграции и даже на территории РСФСР-СССР было немало об этом сказано и написано.
И вот это действительно не стоило бы забывать.
Когда читаешь, например, воспоминания протопресвитера Георгия Шавельского, если не в каждой строчке, то через строчку видишь точное и безжалостное описание тех проблем церковной жизни (и церковно-государственных отношений), которые можно наблюдать и в жизни современной Церкви (РПЦ МП прежде всего). Немало пищи для размышлений дают и материалы Всероссийского Поместного Собора 1917-18 гг. Вот Собор открылся и начал работать. Все торжественно, все величаво и, конечно, великая радость – первый каноничный церковный Собор за двести с лишним лет! Как тут не быть уверенным в величии и крепости того здания, которое этот Собор венчал?!
А потом вдруг стали поступать письма: у монастырей отбирают угодья… Священников и монахов убивают… И вот уже в стенограммах читаешь смущенное: мы много говорили о том, что за нами стоит сто миллионов православного народа, а есть ли за нами хоть десять? Величавое здание, которое, казалось, стоит крепко и нерушимо, вдруг стало рассыпаться, как карточный домик. Такое явление, как "православный русский народ", все эти воспетые классиками деды мареи, оказался в значительной степени виртуальщиной. Грабили храмы, насиловали монахинь и убивали священников немногие. Но абсолютное большинство – этому не противилось.
Как это случилось? Почему? Что произошло и где мы вообще находимся? – такими вопросами можно описать настроение, характерное для многих соборян 1918 г. В крови, грязи, муках и бесконечных трудах искали и находили потом ответы на эти вопросы. Цена была за них заплачена дорогая, но те люди, которые сегодня возглавляют Московскую патриархию, этих ответов предпочитают не знать.
Церковь должна быть свободной – так можно было бы определить то духовное завещание, своего рода заповедь, которую нам оставили Новомученики и исповедники российские. Свобода эта, разумеется, отлична от мирской свободы. Церковь всегда и везде должна следовать только евангельскому учению, следовать только за Христом. Она может быть государственной в том случае, если государство этой ее свободы не нарушает. Но она может быть и независимой от политической власти, если в союзе с этой властью ее служение становится затруднительным. И тот, и другой вариант – лишь методы, которые могут меняться в зависимости от ситуации. Неизменным может оставаться лишь одно – свобода Церкви, свобода служить Христу.
Начало будущей катастрофы полагается там, где церковная власть соглашается сотрудничать с государственной властью во имя чего-то другого, кроме спасения людей. В русской истории такой значимой вехой стал, вне всякого сомнения, церковный раскол середины XVII в. Тогда, когда священноначалие впервые согласилось признать и утвердить очевидные неправды государственной власти, – и так был сделан первый шаг по тому опасному пути, который впоследствии привел к катастрофе 1917 г. Православная Церковь при Петре I была официально объявлена частью государственной бюрократии – а государственная бюрократия, даже имперская, не является вечной.
Путь от семнадцатого века до семнадцатого года был достаточно долгим потому, что и Алексей Михайлович, и даже его наследник Петр I все-таки считали себя православными русскими Царями, а Православие оставалось государственным вероисповеданием. Это, безусловно, замедляло созревание кризиса. А что бы случилось, если бы условия были иными, более благоприятными? Когда нет ни православного Царя, ни Империи с ее официальной установкой на укрепление государственной религии? Не был бы этот путь пройден куда быстрее – не за столетия, а за десятилетия?
Внимательное изучение новейшей церковной истории (включая ту историю, которая началась после 1991 г.), делает ответ на этот вопрос вполне очевидным. Сергианская модель, развившаяся после 1991 г. в модель неосергианскую, как раз и представляет собой именно такую систему – включение вроде бы православной Церкви в систему неправославной (и даже антихристианской) государственности. И окончательно эта модель оформилась именно в годы путинского правления (при этом, однако, это не была клерикальная система).
В обмен на включение того, что с некоторых пор стали называть "элитой Церкви", в номенклатурно-олигархическую обойму Московская патриархия почти официально приняла на себя обязательства своеобразной госкорпорации – чего-то среднего между агитпропом и фольклорным учреждением. С точки зрения чьих-то личных корыстных интересов, это была восхитительно удачная сделка. Однако, если бы те, кто эту сделку заключал, задумались над опытом, который оставил нам и семнадцатый век, и семнадцатый год, то они должны были бы понять: ничего более провального придумать было невозможно. Особенно, если думать не только и не столько о чьем-то личном обогащении, но еще и о перспективах подлинного возрождения Православия в России.
После десятилетий советских гонений РПЦ МП получила определенный авторитет и кредит доверия в обществе, в том числе и среди атеистов (исключая, конечно, воинствующих безбожников, которых, однако, было явное меньшинство). Каждое действие, которое связывало Чистый переулок с Кремлем и околокремлевской бандитско-воровской квази-элитой (все эти не очень ясные дела с гуманитарной помощью, мафиозное "спонсорство"), этот кредит доверия уменьшало. И чем дальше заходил процесс, тем более нестабильной становилась эта кредитная линия. Процесс этот, как очевидно, не был стихийным – руководство МП, следуя сергианской традиции, сознательно предпочло обществу государство. Ставка была сделана на интеграцию в систему номенклатурно-олигархической диктатуры, а не на духовное завоевание общества.
Это был изначально проигрышный выбор. Ибо вышеназванная диктатура была враждебна обществу, и рано или поздно должна рухнуть. Тот, кто свяжет себя с ней, вместе с ней же обречен на катастрофу. Это уже давно очевидно многим (в том числе и автору этих строк – подтверждение чему можно найти в статьях, опубликованных в 2011 и 2010 гг. на Портале, и в более ранних – на иных ресурсах).
Понятно, что неосергианская система возникла не на пустом месте, и выскочить из нее – очень непросто. Но все-таки некая минимальная надежда на это чудо еще сохранялась (где-то сохраняется даже сейчас…). Что хоть в последний момент, пусть не так, как Лот из Содома, но хотя бы как крысы с тонущего корабля, "элита Церкви" вырвется из ловушки уродливой "симфонии" с атеистической воровской властью. Хотя бы частично.
События, которые начались вечером 4 декабря 2011 г., стали Рубиконом. Пропасть, разделяющая политический режим, номенклатуру, и абсолютное большинство населения, то есть народ, стала непреодолимой. Вопрос падения нынешней власти – это вопрос времени. И сейчас окончательно решается, кто и под чьи знамена встанет.
Увы, Патриарх Кирилл (Гундяев), который фактически начал открыто агитировать за Путина (а стало быть, и за режим путинской номенклатурно-олигархической диктатуры), недвусмысленно дал понять, на чьей он стороне. В этом его поддержал и митрополит УПЦ МП Агафангел Одесский, не погнушавшийся публикацией своей статьи в путинской агитационной прессе. Сигнал гражданскому обществу был дан вполне однозначный: РПЦ МП – за Путина. В общественном сознании Кремль и Московская патриархия окончательно слились в единое целое.
И это действительно страшно. Ибо последствия этого факта как для РПЦ МП, так и в целом для проповеди Православия в России (которое у большинства ее жителей ассоциируется именно с Московской патриархией и Патриархом Кириллом) могут быть трагическими. Путин и его сторонники ("жулики и воры") стали восприниматься как враги. Встав на их сторону, Московская патриархия также становится частью этого "образа врага".
И это не может не повлечь за собой определенных последствий. После того, как путинизм рухнет, не стоит ожидать каких-то репрессий только за то, что тот или иной человек или группа лиц Путина поддерживали. Но вот разные скелеты в шкафу путинской эпохи – скелеты, присыпанные прахом "гуманитарных грузов", листами из личных дел агентов КГБ, материалами по лоббированию интересов щедрых спонсоров – их будут вытряхивать перед телекамерами и фотообъективами с наслаждением. И сотрудничество с новой властью, в этих условиях, вряд ли будет у патриархии успешно развиваться. Но это далеко не самое страшное.
Гораздо страшнее то, каким будет отношение общества к РПЦ МП по итогам всего вышеописанного. Кредит общественного доверия, который был выдан патриархии в 1991 г., не просто растрачен, а уходит "в минус". И проповедь Православия будет упираться в глухую стену презрения и недоверия к тем, кто еще вчера всячески поддерживал преступный режим. И - как знать! – не перерастет ли это презрение в откровенную агрессию. О, нет, уверен, что жизни Патриарха Кирилла или, тема паче, митрополиту Агафангела Одесского вряд ли будет что-то угрожать.
За сегодняшние славословия Путину от Патриарха Кирилла, за проклятия, которые посылает митрополит Агафангел русским политзаключенным, отвечать будут не они. Не у них в квартирах и на дачах, а в нищенских домиках сельских священников будут выбивать стекла за бессовестные похвалы "уважаемому Владимиру Владимировичу". Не их, а простых и бедных священнослужителей будут избивать на улицах за дорогие патриаршие часы. И т.д., и т.п. И вернуть авторитет Церкви можно будет в глазах народа только лишь великими подвигами – в том числе, и мученичеством.
Такова истинная цена дачек-квартирок да часиков-машинок.
И далеко не факт, что православный русский народ сможет такую цену снова заплатить…
Это – простой вывод из простых истин, которые нам достались от XX в. Но те, кто должен был сделать эти выводы, сии истины забыли. И ничему не научились.
Сделанного не вернешь, и многого уже не исправить (да и как исправить, когда корешки многих проблемы коренятся в 1927 г., а кое-что залегает и глубже!). Но некоторые вещи можно изменить и сейчас, хотя счет идет уже не на месяцы. Пока не поздно, нужно покидать кремлевский Содом – покидать, повторимся, если не как Лот, то хотя бы как крысы. Если нет сил осудить зло – то не нужно его, по крайней мере, благословлять. Никто не ждет от Чистого переулка того, что он обличит путинский режим, – но не нужно хотя бы так демонстративно петь Путину осанну. Если бы РПЦ МП просто отстранилась от нынешнего противостояния власти и общества, ограничившись исключительно призывами к миру и ненасилию (а в отношении политзаключенных – не обличениями "агентов Запада", а естественным для христиан призывом к милосердию и прощению) – то тогда можно будет рассчитывать в будущем хотя бы на доброжелательный нейтралитет. Как со стороны новой власти новой России, так и со стороны большинства народа.
В противном случае, крах путинизма будет крахом и РПЦ МП. И этот крах затронет всех – и тех людей в Чистом переулке, которые несут за него значительную часть личной ответственности, и православную бабушку в далеком сибирском селе, которая за него никакой ответственности, по человеческому разумению, не несет.
И таких бабушек и простых и честных сельских батюшек среди пострадавших будет гораздо больше, чем кого бы то ни было другого…
Оригинал статьи: http://www.portal-credo.ru/site/?act=fresh&id=1408
