Они горят

"В багровом отблеске пожаров В. Путин великолепен. Погорельцам положено по 50 тысяч рублей компенсации. На возведение нового жилья, возобновление имущества, лечение ожогов. На всё про всё. Сумма, понятно, издевательская. Её не хватит для реконструкции путевого сарая. Но таков закон. Люди сгоревшей деревни, окружившие Путина, в глухом отчаянии. Они возмущены, они перебивают Путина, они буквально не дают ему слова вымолвить. Обычно телевидение безжалостно вымарывает кадры коллективного непослушания. Но тут всё иначе. И долгие пять минут народу позволяют всласть непобезмолствовать. Ну, погодите, как бы урезонивает толпу терпеливый В. Путин. Ну, позвольте, я вам объясню!
Не дают. Галдят. И даже размахивают руками непосредственно перед лицом лидера. Можно сказать, хоть нызенько, но бунтуют. Это фон. Непослушная толпа и не подозревает, что, согласно продуманному режиссерскому замыслу, она играет непослушную толпу. Сейчас будет фокус. Сейчас вылетит волшебная птичка, и яростные бунтовщики падут ниц пред мудростью и щедростью повелителя.
Ну, вот, поорали, сколько сценарием отведено — теперь пора. Выбрав окошко между воплями, В. Путин вполголоса говорит: вам дадут не по 50 тысяч, нет. Толпа вмиг стихает. Вам дадут по сто тысяч рублей, говорит В.Путин тихо и чуть печально, как бы без расчета на овации. Расчет верен. В толпе слышны вздохи разочарования. В самом деле, сто тысяч – оно, конечно, лучше пятидесяти. На сарай курам хватит. Но мы-то — не куры. Нам на том насесте не усидеть. Перед насестом телевизор не повесишь. Ропот вновь крепчает, будто набирающий силу девятый вал. Сейчас вал закипит пеной, нальется яростью и обрушится, сметая на своем пути всё, непосредственно на загорелую плоть национального лидера.
Но Путин опережает вал. На каждого, уточняет лидер. Да, по сто тысяч рублей. Но не всю семью, нет. А на каждого. На каждого человека, который пострадал от пожаров. Дикий девятый вал посрамлен. Он на глазах рассыпается в мелкую зыбь. Но и это еще не конец дивного сценария. Вместо каждого сгоревшего дома будет выстроен новый. Почем? А нипочем! За счет казны! Девятый вал возрождается, но нет в нем и следов былой ярости. Теперь это вал любви, веры, глубокой благодарности, весь отлитый из светлых слез сбывшейся мечты. И уже на его высшем гребне В. Путин исполняет заключительный аккорд: все дома, мало, что бесплатные, так будут и благоустроенными. Где нет водопровода — будет. Где не было дороги — проложат. И всё это — до наступления зимы.
Ну где вы, бунтари и нигилисты? Где вы, Стеньки Разины, Пугачевы и Лимоновы? Брысь с дороги, щенки! Сопровождаемый возгласами неподдельной радости, В.Путин, стройный, красивый, в итальянской сорочке апаш, без шляпы и темных очков (кино, однако!) садится в быстрый немецкий лимузин, чтобы поспешить на новое совещание в неустанном служении народу. "Каждый потерявший дом в результате лесного пожара в Нижегородской области получит от государства 3 млн руб.", — спустя недолгое время заявил Владимир Путин на совещании в Выксе.
Даже очень опытные политологи часто погружаются в глубокую задумчивость, пытаясь различить, где у В. Путина профессиональное невежество, а где — просто враньё. Вся программа, которую начертал он, по-наполеоновски возвышаясь на фоне дымящихся деревенских головешек, являет собою не просто плод фантазии на благотворительную тему. Эта программа юридически ничтожна, финансово беспочвенна и организационно невыполнима.
Чтобы возвести до зимы тысячи домов, нужны строительные мощности. Они сосредоточены в городах, а горели деревни, по большей части, отдаленные. Значит, строителям надо платить больше обычного. Кто будет платить? Губернаторы — и из казны. Кто отберет и назовет строителей? Губернаторы — и без конкурса. Кто определит, почем завезти в захолустье и по бездорожью бревно и оконную раму? Люди губернатора. Перед кем отчитываются губернаторы? Только перед Путиным. Уследит ли Путин за каждой новой избой? Нет.
Вся эта система, чисто теоретически, смогла бы работать, если бы исполнительская цепь состояла из кристально честных, богобоязненных людей. Но если уж сам Путин врет едва ли ни ежедневно, бесплатно и по телику — представляете, на что способны люди губернатора, если за большие деньги и в тряпочку?
Но и кристально честные споткнулись бы у первой сгоревшей завалинки. На что опереться в расчетах? Не только дальние лесные кордоны, но и центр самой Москвы — загадка для БТИ. Напластования приписок, взятки домоуправов, своеволие нуворишей. В деревнях же — просто тьма. На месте хижин — дворцы, вместо дворцов — хрущобы. Может ли государство за каждую сгоревшую деревенскую халупу выстроить по светлому дому стоимостью, как теперь выясняется, в три миллиона казенных рублей? Пожары, кстати, еще далеки от завершения. Представляете, сколько ещё домов весело запылает у дальних родственников тех, кого губернаторы назовут ответственными за срочное строительство "до холодов"? Представляете, сколько домов, в природе никогда не существовавших, сгорят в эти дни — дотла, но на бумаге?
Юристы столкнутся с невозможностью дефиниции термина "потерпевший от пожара". Полный произвол воцарится в определении, у кого была дача (и возмещать ли её?), а у кого — воистину жилой дом. Призывом В. Путина "поменьше бюрократизма" сполна воспользуется, как обычно, конторское жулье. В иных деревнях на один адрес прописано по сорок таджиков — им тоже по сто тысяч? А если каждому из них отступными по половине — согласятся ли они умотать отсюда по-тихому? А если не согласятся, то трудно ли их из одной бумажки выписать, а в другую — вписать?
Когда многие губернии уже горели, в государственных СМИ во всю катили футбол. Власти не чесались. СМИ как обратная связь в России просто не существуют. Только появление на экране гуманного лидера открыло путь плачущим старушкам, обгорелым козам и публицистам, шлющим проклятия стихийному огню. Его уже сравнивают с нашествием хазар и фашистской оккупацией. Ящики отрабатывают очередное задание: убедить россиян, что все несчастья — от властей небесных, но ждать спасения можно лишь от властей земных. Пока получается прогар.
Наш климат давно уже является жертвой преднамеренной клеветы. Большая часть нашей страны живет вне тайфунов, серьезных
землетрясений и наводнений. Наша адская жара есть тютчевская прохлада, если судить по техасским стандартам. В этом году, совершенно беспримерном за все время метеорологических наблюдений, в России погибло около 30 человек. В Нижегородской области, более всех пострадавшей, потеряно менее десяти душ и более ста строений. В феврале 2009 года в Австралии (сейчас там зима) — за один только день, названный "черной субботой", произошло 400 возгораний, погибли 173 человека и сгорели 3500 домов. Ежегодно и жестоко страдают от ежегодного стихийного огня Греция, Испания, Франция. Калифорния, крупнейший из американских штатов, в этом смысле просто легендарен.
Невозможно представить, что произошло бы в этих странах, если бы там руководствовались отечественными принципами суверенной демократии. Скорее всего, от них остались бы только тлеющие угли.
Эти пожары не должны пройти бесследно и для нас. Они отчетливо высветлили убогость, в которой пребывает наше быстро ветшающее государственное устройство. Оно горит быстрее, чем леса. Система местного самоуправления, корчась в судорогах, сидит задницей на костре всеобщего раздражения. Муниципалитеты устали стонать. Они обладают жалкими правами, но денег на их осуществление — еще жальче. Путин двенадцать лет правит страной, из них восемь — формальным гарантом Конституции. Но ему и в голову не приходит соблюдать принцип самостоятельности местной власти. Он этих жалких муниципалов всегда давил мановением ногтя. А под пожар — тем более. Чуть где что загорится, столкнется или прольется — во всем у него виноваты местные власти.
Очень своеобычно страхование в России. Его боятся, как огня. Все, кто может, обходят его стороною. Чудовищные ставки, крутая необязательность, сращение с властными структурами — все это делает страховые учреждения пугалом для потребителей и синекурой для избранных. В отрасли нет конкуренции. Мы держимся подальше от ВТО во многом оттого, что не хотим пускать к себе иных страховщиков — более умелых, менее алчных.
В австралиях при пожарах обходятся без милости национальных лидеров, полагаясь на страховые компании. В России предпочитают отеческую заботу, осуществляемую через губернаторов и прокуроров. В Калифорнии погорелец брошен на произвол судьбы. Ему платят, что по договору, а дальше — хоть трава не расти. У нас губернатор и деньги за тебя получит, и дом тебе, какой положено, определит, и даже телевидение привезет, чтобы слеза благодарности на щеке простого человека не сверкнула всуе.
Когда в Перми сгорела "Хромая лошадь", два наших начальника наперебой состязались в проклятиях озверелым хищникам-владельцам. В. Путин даже разразился броской фразой в том смысле, что уральские бизнесмены нарушили все, что только можно было нарушить. Обычный перевод стрелок, что и показали дальнейшие события. Затянувшееся следствие по знаменитому пожару все тлеет в московских тюрьмах, а суда нет и нет, хотя все обстоятельства открыты и известны. Но обвинение уперлось в то же, что и сейчас обратит в ничто очередные путинские обещания. Это бардак с собственностью, конфликтное законодательство, бесправие низших перед высшими, всепроникающая коррупция, а главное — очевидная импотенция верховной власти, заблудившейся в собственных коридорах.
Тем, кто допущен в эти коридоры, еще удается подслушать под дверьми какие-то тревожные всхлипы. Однако на люди выносится уверенность в окончательном торжестве их очередного заседания. Но все равно — они горят. Правдой пышет даже самая зализанная телевизионная картинка.
Эта правда проста: горе той стране, где совещания о ведрах и шлангах проходят при свете пожарищ".

3 августа 2010 г.
Статья опубликована на сайтах
http://www.putinavotstavku.ru/material.php?id=4C57FFA33EE61
http://www.ej.ru/?a=note&id=10297

События на Ближнем Востоке сделали очевидными ряд закономерностей, определяющих зарождение, вознесение и падение новых персоналистских режимов. Так в политологии определяют владения альфа-самца, ограниченные сложившимися государственными границами. Если власть самца прочна на ощупь и на зубок, то его ещё любовно называют «наш сукин сын».

Заглянув в Википедию, вы легко убедитесь, что знаменитое выражение «Он, конечно, сукин сын, но это наш сукин сын» есть продукт легенды. Ни Франклин Рузвельт, которому изречение приписывают, ни его коллеги никогда ничего подобного не произносили. Ни про доминиканского сатрапа Трухильо, ни про никарагуанского самодержца Самосу. Оба диктатора, прощелыги и садисты, были равно омерзительны джентльменам из Белого дома.

Однако сам термин «наш сукин сын» пережил легенду. Велика была политическая потребность в удачливых авантюристах, крепко оседлавших собственные страны. Да, обмениваться рукопожатиями с подобными типами принародно — только позориться. Но и отталкивать грязную руку, усыпанную ворованными бриллиантами, — плохой бизнес. Если честь обходится слишком дорого, то снижения издержек можно достичь точно дозированным бесчестием.

С падением коммунизма нужда в сукиных сыновьях, казалось, отпала. Появились даже научные труды, будто навсегда. Наши, ваши — все смешалось в торжествующем мире свободного предпринимательства. Но очарование гостевого капитализма длилось недолго. На смену Самосе и Трухильо, пополняя ряды Каддафи, Асадов и Мубараков, выползли из грязи в князи Алиевы и Керимовы, Назарбаевы и Ниязовы, Лукашенки и Путины. Батьки, туркменбаши, презики, национальные лидеры.

Новая элита создавалась стремительно, стихийно и состояла, по большей части, из мародеров. Лидеры выдвигались случайно, коротким бандитским наскоком. Их отличала низкая мораль, невежество, авантюризм, страх. Но стоило авантюре увенчаться успехом, и все комплексы неполноценности быстро перерастали в чудовищное самомнение и болезненный нарциссизм. Все они себе очень нравились.

В отличие от диктатур, традиционных для большей части прошлого века, новые режимы оказались идеологически бесплодны. Попытки заполнить духовные пустоты религией, национализмом, патриотизмом оборачиваются провалами, нередко откровенно комичными. Единственная идея, которой новым диктаторам удается захватить общество, это личное благо. Но произвол лежит в основе режима, а он несовместим с честной конкуренцией. Златые врата обогащения распахиваются только перед избранными и только по свистку высшей власти. Коррупция захватывает все общество, она всесильна и легко ломает хребты всем упованиям на достойную жизнь в условиях общего разложения.

Громадный разрыв в доходах богатейших и беднейших слоев, всесторонний отрыв элиты от жизни простых людей, уничтожение институтов законности и справедливости, циничное манипулирование выборами, казнокрадство снизу и до самого верха, узурпация средств массовой информации и, прежде всего, главных каналов телевидения, — все это приводит к колоссальному властному спросу на ложь. Новые диктаторы сидят на игле лжи. Они врут своим, врут чужим, врут сами себе, и каждый день нуждаются в растущих наркотических дозах.

Все эти закономерности, отчетливо показавшие себя на руинах ближневосточных диктатур, сполна приложимы и к большинству режимов, сложившихся на территории почившего в бозе Советского Союза.

Путин правит 10 лет, Лукашенко — 16, младший Алиев из Баку — 12, Назарбаев и Керимов (Узбекистан) — по 22 года, Бен-Али из Туниса — 21 год, Мубарак — 30 лет, Каддафи — 42 года. Все они вкалывают, как рабы на галерах, но не успевает утомиться. Всем им нравится и то, что они делают, и то, как они это делают. Только что Сечин, нефтяной опричник Путина, заявил в интервью американской газете, что «у нас политическая стабильность одна из самых высоких в мире». На что корреспондент, не удержавшись, заметил: «Мубарак, наверное, то же самое говорил». Но им всем, что диктаторам, что диктаторским холуям, соврать — что вишенку съесть. «Не знаю, — сказал Сечин. — Не слышал этого».

Слышал. В апреле 2005 года, во время визита (тогда) президента Путина в Каир, гость и хозяин похвалялись друг перед дружкою особыми формами демократии, равно присущими Египту и России. А Сечин на той пресс-конференции сидел как раз в первом ряду.

Самоуправное властвование над народами — занятие древнее, уходящее в глубь тысячелетий. Прошлый век подарил истории страшное созвездие тиранов непревзойденной свирепости. Но эти душегубы, сколько бы крови ни стекало с их топоров, отличались особым отношениям к банковским активам. Смешно предположить, будто Гитлеру, Сталину или Мао пришло бы в голову тайком копить миллионы в зарубежной валюте и в офшорах. Они могли потерять представление о покупательной способности рубля или юаня, но мусолить в кармане потные зарубежные купюры — этого позора тираны допустить не могли.

Главным отличием новых сукиных сыновей от старомодных тиранов как раз и является неуёмная алчность. Все проявляется в тот час, когда их гонят. Маркоса с Филиппин, Сухарто из Индонезии, Бакиева из Киргизии, Бен-Али из Туниса, Мубарака из Египта. Всякий раз выясняется, что отцы нации, только что светившиеся алмазной безупречностью, — ворюги. С миллиардами на Западе и раскочегаренным самолетом у крыльца ныне царствующие мародеры надеются обмануть судьбу.

Но перед тем как ввинтиться в холодное небо, все они становятся демократами. Вчера они расстреливали оппозицию — сегодня обещают усесться за радушный стол переговоров. Вчера надменно заявляли, что лучше всех других знают и свои временные недостатки, но и пути их исправления. Сегодня обещают все уладить в неделю-другую. Долгих десятилетий им не хватило для того, чтобы показать в окошке телевизора что-нибудь, кроме своей лоснящейся хари. Теперь же молят еще о трех днях, чтобы на всей подмандатной территории воцарилась свобода, недоступная Франклину с Джефферсоном.

Обратите внимание: о каждом сукине сыне подведомственные службы распространяют слухи, будто вот-вот хозяин проникнется духом свободы и повысит температуру отечественного либерализма то ли на полградуса, то ли на всю оттепель. О каждом шептали с надеждою, что, если не нам, то нашим детям… Пусть не детям, но, уж точно, внукам… Но вот уже и дети дряхлы, и внуки поседели, а сукин сын знай себе крепит стабильность.

Мир и благодать навечно поселились бы в роскошных конурах сукиных сыновей, если бы не партия, не тайная полиция и не армия. Подручная партия, Единая ли Россия, Единый ли Египет, Единая Джамахирия или как её там, все, на поверку, — труха. Сколько аплодировали взахлеб, сколько клялись на библиях и коранах, сколько наворовали и развезли по Европам — случая не было, чтобы приняли хоть первый бой и не разбежались при звуках первого протеста. Полиция — подлецы, армия — предатели, а народу, так тому и вовсе все равно. Вчера единодушно одобрял, нынче единогласно разорвет в мелкие клочья. Стихия.

Но самое большое разочарование верховных беглецов — вечно проклинаемый Запад. С одной стороны, без него — никуда. Пусть и сам ты не берешь, но ведь есть дети, дядья, кооператив «Суэц». На вершину власти деньги текут самотеком, вопреки Ньютону и Марксу. Нужно быть полным идиотом, чтобы хранить с трудом накопленные миллиарды в гривнах, драхмах или тенге. Но и Женева хороша. Ты еще в огне сражений за их же стабильность, а они уже заморозили твои активы. Вот и верь после этого в демократию.

И все же главная, направляющая и определяющая черта всех сукиных сыновей — их несгибаемый, никаким резонам не поддающийся оптимизм. Нерона зарезали, Гитлер застрелился, Сталин ночь пролежал на полу в своей блевотине. Трухильо взорвали, Чаушеску расстреляли, Саддама повесили. Но нет, каждому из новых диктаторов мнится, что уж он-то избежит своего Египта и проскочит счастливым экспрессом от своей конуры к своему мавзолею.

Эти сукины дети — ну, прямо как дети.

Владимир Надеин
26.VII.2012 г.


17 июля 2012 года в 17 часов 30 минут президент Российской Федерации В.В. Путин подписал Указ «О мерах по ликвидации последствий стихийного бедствия – наводнения в Краснодарском крае».

Не хочу обвинять вас, дорогой мой читатель, в каких-то проступках, но есть у меня подозрение, что указа этого вы не читали. А если и прочли, то мельком, впопыхах, не вдумываясь, не впитывая, не благоговея. Это нехорошо.

Между тем, указ от 17 июля – явление незаурядное. Если вы совсем ничего не знаете о стране с именем Россия, если загадкой для вас являются её блистательные верхи, послушные и за всё благодарные низы, её нравы и обычаи, её тарифы и расценки – читайте этот указ. Он вас многому научит и на многое раскроет глаза.

Начинается указ кратким, эпически сдержанным предисловием: «6-7 июля 2012 г. на территории Краснодарского края произошло стихийное бедствие – наводнение, повлёкшее многочисленные человеческие жертвы и разрушения. Исходя из особо тяжких последствий этого стихийного бедствия и в целях ликвидации его последствий постановляю».

Прежде чем мы перейдем к постановляющей части указа с описанием разных неотложных мер, позвольте обратить внимание вот на какую данность. Указ подписан спустя десять дней после бедствия. К тому же под конец рабочего дня. То есть до исполнителей он дойдет, в лучшем случае, утром 12-го. И никак не раньше этого утра в больших, безукоризненно вылизанных кабинетах начнутся первые заседания «во исполнение».

Разумеется, мы с вами помним, как президент летал над скорбными местами. Уже на третий день он многим распорядился прямо из вертолета. И насчет потопа, и куда нацелить следствие, но перво-наперво – кому и сколько дать денег. Собственно, всё и всем было ясно уже после вертолета. Тем большее недоумение вызывает указ, увидевший свет полторы недели спустя, как говорится, к Маланьиному разговению.

Но не станем спешить с выводами. Указ велик, и время есть. Были бы вопросы, а уж ответы мы прямо в нем и сыщем.

Любой важный документ о большом народном несчастье в последние годы принято начинать с денег. Не стал исключением и первый пункт указа. Вот он:

«1. Правительству Российской Федерации оказать семьям погибших единовременную материальную помощь в размере 1 млн рублей. Администрации Краснодарского края оказать семьям погибших единовременную материальную помощь в таком же размере».

Два миллиона на семью – это деньги. Никогда до Путина государство Российское не было таким гуманным. Да и сам Путин, впервые применив эту методу, только нащупывал верную дорогу. Случилось это в августе 2000 года, после гибели атомного подводного крейсера «Курск». Подводные лодки тонули и раньше. И не только наши. Но никогда вокруг несчастья не громоздилось столько тупой лжи, нелепых обещаний, цинизма и откровенного бесстыдства. Мы только вступали в эру Путина, и многое было в диковинку.

Вначале компенсацию семьям погибших определили в 25 тысяч рублей за покойника. Это вызвало среди безутешных родственников гнев, готовый взорваться бунтом. Когда Путин, отдыхавший в Сочи, на шестой день после трагедии появился перед негодующим залом, казалось, что ему несдобровать.

Чудо произошло на глазах у всех. Оно пропало бы для истории, если бы в зале, тщательно зачищенном от прессы, не оказался случайно любимый Путиным корреспондент газеты «Коммерсант» Андрей Колесников. Казалось, в этот день Путина несло само вдохновение: «Одна женщина, жена механика с «Курска», подошла ко мне и сказала, что десять лет зарабатывала сыну на ученье. И вот муж погиб. И спросила, а нельзя ли получить зарплату мужа за десять лет вперед, чтобы выучить сына. Я подумал, что это будет справедливо. Каждому из погибших будет выплачено среднее жалованье офицера за десять лет вперед».

«Каждому из погибших» – это, понятно, оговорка, но кого это трогало? «Зал просто присмирел, – пишет далее корреспондент, – Люди стали шевелить губами, пытаясь прикинуть, сколько же это будет. Потом долго спорили, сколько это — среднее жалованье. Путин сначала сказал, что три тысячи в месяц, а потом заглянул в свои бумажки и извинился: шесть. Зал принялся было спорить и убеждать президента, что его обманули и офицеры столько не получают, но когда Путин объяснил им, что если принять его цифру, то семьи получат гораздо больше, возражать не стали».

Но и это был не конец дивной сказки, ставшей былью. Одна вдова, прибывшая с Украины, пожаловалась, что дома всё отберут налогами, и Путин мгновенно нашел выход: «Получите здесь наличными». Женщина из Дагестана сказал, что в «Курске» погиб её сын, но он гражданский специалист, формально он не член команды. «Конечно, – мгновенно отозвался Путин, – приравняем вашего сына к членам экипажа». Президент решал вечные бюрократические проблемы с такой легкостью, будто разгонял мух. Но даже его могущество, казалось, не сможет побороть тяжкое неверие. И тогда в бой пошла тяжелая артиллерия. Каждой пострадавшей семье, сказал Путин, мы дадим новую квартиру «в центральной части страны». И даже уточнил: «Это в Москве и Санкт-Петербурге».

Ничего удивительно, что газетный репортаж завершился так: «Встреча продолжалась два часа сорок минут. Он ушел с нее президентом этого народа, который только что готов был разорвать его».

И с деньгами, и с квартирами у наследников потом было множество бед и обид. Положения о компенсации были написаны какими-то безымянными идиотами. Все перессорились, переругались. Деньги то выдавали, то прекращали. Квартиры дали, но не тем и не там, где обещали. Впрочем, эти драмы находятся за пределами нашего рассмотрения. Нам же следует подчеркнуть, что, во-первых, Путин усмирял гнев людей не со своим, а с государственным карманом. И, во-вторых, все эти импровизации были незаконны, потому что в стране действовали совершенно другие законы о денежных компенсациях.

Разумеется, Путин это сознавал. «Он пожаловался, – писал «Коммерсант», – что у нас много запутанных законов, которые загоняют в угол любую проблему, и пообещал в этом случае обойти их все».

Напомню, что в августе 2000-го в Чечне шла большая война. На Грозный падали бомбы. Люди гибли ежедневно. Они теряли близких, квартиры, имущество. И как бы естественно было, что им не платили ничего. Но и семьям погибших воинов не давали квартир, а компенсации за рядового солдата, погибшего в бою, составляли до 40 тыс. рублей. За офицеров платили несколько больше. Но это теория. На деле и «похоронные», и так называемые «боевые» выплачивались нерегулярно и не полностью.

Вернувшись из Североморска, Путин не сделал ничего, чтобы распутать клубок законов, которые, по его признанию, «загоняют в угол любую проблему». Финансовое самоуправство президента, сделавшего себе звучную рекламу на собственных ошибках и казенных деньгах, не нашло осуждения ни в обществе, ни в государственных институтах. Шел первый год путинского президентства, сам он был ещё робок и пуглив, называл себя скромным служащим на временной зарплате, преданными демократическими взорами очаровывал «западных коллег».

Кто бы мог подумать, что из тихого отставного офицерика со стеснительной улыбочкой вырастет чудище, которое, играя царственными желваками, подгребет под себя армию, суд, прокуратуру, парламент, всю огромную страну? Попустительствуя расточительному беззаконию, пусть и в обертке неудержимой щедрости, общество зашагало к диктатуре, которое прирастет к России, как короста.

С того августа 2000-го, с трагедии подводного крейсера «Курск», без изменений в Конституции, без плебисцитов и иных народных волеизъявлений, сугубо явочным порядком в России утвердились два правила. Первое: погибший не равен погибшему, материальные потери, нравственные страдания и даже смерть граждан оцениваются начальством по произвольным, только ему, начальству, понятным прейскурантам. Второе: президент вправе по своему хотению, безотчетно, не обращая внимания на полномочия иных ветвей власти, залазить в государственный карман и выгребать из него ровно столько, сколько сочтет нужным, на цели, которые он сам определит.

Через полгода после «Курска» случилось наводнение в городе Ленске. Шел обильный паводок, бушевала слепая стихия, но лепту в бедствие внесли и непродуманные бомбардировки ледяных заторов, которым вовсю увлекалось МЧС. Погибли шесть человек, но материальный ущерб был огромен. Ленск далеко, Путин туда не летал, но денег из федерального бюджета дали. Использовали их скверно, компенсации оказались копеечными, дома, взамен смытых, строили на живую нитку. И даже десять лет спустя, в 2011-м году, президент Якутии отмечал, что «было выделено федеральных субсидий на сумму свыше 400 миллионов рублей, однако ни один ленчанин воспользоваться сертификатами пока не может».

Еще спустя полгода произошло разрушительное наводнение в Крымске. Не это, предыдущее. Погибли примерно 50 человек (точной цифры не сообщили). Путин не приезжал, особого шума не было, компенсацию платили без излишеств. Многие так ничего и не получили – от потопа до потопа. Но деньги из федеральной казны «для недопущения впредь» – дали. Их разворовали бесследно.

Потом были ужасные Дубровка и Беслан. О них разговор особый, поскольку федеральная власть полностью устранилась. Была серия терактов на Кавказе – с взрывами домов и автобусов, со случайными жертвами в перестрелках. Тут все воспринималось без всхлипов: на войне, как на войне. Компенсации зависели от откликов внутри и за рубежом. Больше шума – больше денег. Меньше шума – денег нет.

Особняком стоит пожар в пермском клубе «Хромая лошадь». Трагедия ужасная, 156 человек погибли. Большинство отравилось на месте, многие скончались мучительно и в госпиталях. Трагедия поставила вопрос: всякий ли пожар должно заливать бюджетными шлангами? «Хромая лошадь» – не бой и не школа. Это престижный частный клуб для избранных. Люди пришли погулять, повеселиться, оттянуться. Люди состоятельные, нарядные, элита краевого центра. Виновные, конечно, должны возместить потери и страдания. Но при чем тут бюджет? Каким учителям, врачам, библиотекарям следует урезать зарплату, чтобы в бюджете все сошлось, несмотря на не предусмотренные изъятия?

Но тут прилетел Путин, а он с пустыми руками не ездит. Ночью, в полководческой палатке, при тусклом свете походных фонарей, чем-то напоминающий уставшего с дороги Наполеона, Путин выбранил виновных, но велел заплатить. На семью, где погибшие – по 400 тыс. рублей из федерального бюджета и по 100 тыс. из бюджета Пермского края. Кроме того, те из пострадавших, кто уцелел, получили по 400 тыс. рублей.

Тут следует отметить вот какую особенность. Перед вдовами «Курска» Путин выступал в качестве «первого лица». Тоже не факт, что ему дозволено жонглировать казенными миллионами, на лету меняя законы. Все же щедрость-то – не из своего кармана.

Но президент, всенародно избранный… Он как бы помазанник Божий… Пусть себе попарит над законами.

Но вот пролетели первые восемь лет небожительства, и Путин стал совсем уж чиновником. То есть лицом назначенным, не избранным. Ему даже судебного иммунитета не положено. А уж метать в толпу миллионы, так и вовсе подсудно. Между прочим, за нечто подобное украинской премьерше Ю. Тимошенко дали семь лет тюрьмы. Но это так, к слову.

Между тем, звезды несчастья на медведевском небосклоне сошлись крупные и зловещие. Саяно-Шушенская ГЭС, август 09-го, 75 человек погибли. Шахта «Распадская», май 10-го, 109 горняков раздавлены насмерть, ещё пострадали более ста. «Булгария», несчастный теплоход с беспечными отдыхающими, июль 11-го, утонули 122 человека. Пожары в Центре, в считанные секунды уничтожавшие целые деревни.

Всем этим распорядился В. Путин. Д. Медведева, сентиментального промежуточного самца, до больших рублей так ни разу и не допустили. Лишь однажды он отметился присущей только ему исторической фразой. По поводу Саяно-Шушенской трагедии он посоветовал «не делать апокалиптических комментариев». Талант, его не пропьешь.

Почему на Саяно-Шушенской выплатили из бюджета по 1млн 100 тыс. рублей за погибшего, а на «Распадской» – по миллиону? Почему «Русгидро» обязали равняться на бюджет, а на «Распадской» обошлись остаточным принципом? И почему на соседней шахте, где почти одновременно завалило двух горняков, компенсации были вдвое меньше?

Когда В. Путин заговаривал семьи погибших подводников миллионами и квартирами, которыми он сыпал, как фокусник из шляпы, он объяснял это крайней бесхозностью доставшейся ему страны. Но вот прошло 12 лет его самовластья. Страна нарастающими темпами горит, тонет, взрывается. Но до сих пор нет нормального закона о компенсации жертвам слепых стихий, державного головотяпства, чиновных преступлений.

Ну, как же, возразит иной критик. А по миллиону за каждую жертву из краевого бюджета? Вместе с другими тратами на «ликвидацию последствий» это в полтора раза превышает суммы, выделенные на повышение зарплаты врачам и учителям Кубани?

Ну, а теперь, когда миллионов не стало – повысят или зажмут? Тут ведь как по законам Ломоносова-Лавуазье. Ежели где чего прибудет, то в другом месте непременно убудет.

Во второй части этого повествования мы увидим, в чем и почему так разительно расходятся законы Ломоносова-Лавуазье, с одной стороны, и указы Путина-Ткачева – с другой.

http://www.ej.ru/?a=note&id=12108